Укаяли, Паоян, Аяваска — отчет о поездке
Последнее время я редко что-то записываю, и похоже что зря — потом из памяти стираются детали. Поэтому, не буду повторять эту ошибку, и по горячим следам запишу свой опыт аяваски и визита в деревню Паоян по течению реки Укаяли (это одна из двух рек, которые сливаясь образуют Амазонку, текущую по Перу дальше в Бразилию). Кратко — это был интересный, непростой и даже где-то сюрреалистический опыт. Но, обо всем по порядку, без художественных прикрас.
Как вообще получилось, что я оказался именно в этом месте — в деревне местной народности шипибо-конибо под названием Паоян, на краю света в четырех часах на лодке от перуанского города Пукальпы? Было намерение пройти трип с качественным и аутентичным шаманом, и наверное именно оно и явилось первопричиной. Оказавшись в Пукальпе, через балийских знакомых я вышел на местную девушку Лену, которая давно в Перу и в теме шаманов и трипов. Лена, выслушав меня, сказала, что она через несколько дней с группой друзей едет к своему шаману, предложила опцию приехать туда тоже и обещала инструкцию, как добраться. Я, само собой, согласился.
С инструкцией прошлось повозиться несколько дней, Лена очень рвано выходила на связь, ссылаясь на занятость, и я уже даже подумал, что надо искать другой вариант, как вдруг Лена наконец-то выслала все что нужно, перед тем как пропасть в зоне, где связь не ловит.
Нужно было прийти на пирс в Пукальпе и купить билеты на лодку, которая ходит по реке, причем сделать это заранее.
Хочу сразу сказать, что у перуанцев есть одна очень неприятная особенность, которая особенно бросается в глаза после Ю-В Азии, где все хоть что-то, да понимают на английском. Ну хотя бы базовые слова, которые теоретически можно услышать от туриста. В общем, перуанцы вообще не знаю английский. Ну то есть ни слова. Возможно hello, и то с натяжкой и не все. И это поначалу воспринимается прям странно! Ну как так, ну хотя бы западным фильмам могли бы выучить пару фраз чисто из любопытства… Но нет, хрен там. Возможно это какая-то идеологическая особенность, а может просто всем плевать. Короче говоря, в Перу без знания испанского языка реально себя чувствуешь в другом мире, где ты презренный чужеземец, который не по делу напрягает окружающих, пытаясь с ними заговорить на английском.
Порт города Пукальпы это отдельный вид ада. Представьте череду грязных сараев, в которых продается все, какой-то сгнившее мясо, фрукты, какие-то помоечного вида пакеты неизвестно с чем. Теперь добавьте адскую вонь, смесь тухлятины с испражнениями, валяющиеся кучи мусора тут и там. И все это покрывает пыль, грязь и снующие люди. Прямо по грязи ездят грузовики, мотокары (это отдельное адское изобретение перуанцев: помесь мотоцикла хонда двадцатилетней давности и железного дивана на рессорах). На этих гремящих мутантах-мотокарах тут ездят все и возят все. Когда ты едешь на ней и глотаешь пыль, несложно себе вообразить, что в аду между котлами передвижение организованно именно на таких устройствах, чтобы не слишком расслабляться.
В общем, в этом адовом порту, откуда отходят лодки, мы с моим другом и компаньоном почти во всех интересных поездках — товарищем Александром, мы нашли тетку-билетчитцу. Заплатив сто перуанскийх солей на каждого (Александр сетовал, что это дорого и как-будто бы нам пытаются продать тур вместо билетов), мы получили наконец-то билет до Паояна, он же — пропуск в чудесный мир аяваски.
На нем было написано 7 утра. На следующий день мы встали в 6 утра, чтобы в 6,45 быть уже в порту. Но это же Перу, — здесь ничего не уходит по расписанию, — поэтому отплыли мы только в районе восьми. Наша лодка представляла собой, как вы уже догадались, самодвижующуюся помойку с мотором, в которую набилось порядка двадцати человек индейцев, мы с товарищем Александром и еще какой-то один иностранец, который затихарился где-то на корме. Мотор сломался примерно через десять минут после отплытия. Мы беспомощно болтались на середине реки какое-то время, потом была суета, кто-то приплывал, привозил какое-то детали, — время шло. В общем, потеряли мы порядка двух часов, и честно скажу, состояние и настроение было так себе. Шепотом я тихонько матерился, проклиная всех чертовых перуанцев и их раздолбайство.
Впрочем, когда они каким-то образом починили мотор и мы отъехали от Пукальпы, стало сразу как-то свободнее дышать. Ближе к природе всегда лучше.
В перуанской Амазонии вся жизнь сосредоточена по берегам рек. Дорог практически нет и река выполняет роль транспортной артерии. По берегам реки расположены деревни местных жителей, и все они перемещаются по реке на простеньких моторках, либо вот таких вот лодках-маршрутках, на которой плыли мы.
Я воочию увидел, как идет вырубка лесов — почти каждая баржа, которая нами была встречена, перевозила лес-кругляк. Амазонку вырубают, судя по тому, что я видел, довольно интенсивно. В этих краях царит такая бедность, запустение и отсутствие осознанности, что единственное, почему пока леса эти живы — это просто логистические сложности и тот факт, что джунглей реально много, их банально не успевают уничтожить.
Связь перестала ловить уже сразу после отплытия. Так как лодка — это аналог электрички в России, то периодически на остановках в нее забирались местные разносчики всякого пищевого мусора на продажу: чипсы, попкорн, какой-то ужасно выглядящий рис. И так же, как и в природных поездах в Подмосковье, вся эта “еда” пользовалась среди местных неизменным спросом.
Через четыре часа мы высадились на берег, причем иностранец, которые тусил на корме, нетерпеливо прыгнул с лодки первым и сразу увяз в грязи по колени. Это смотрелось очень комично, так как он ушел в грязь очень основательно и прямо в кроссовках. Мы помогли ему выбраться, и пошли дальше на берег.
На берегу нас уже ждал мотокар с Теобальдо — так звали нашего встречающего. Это был сын шамана.
Он отвез нас в место, где мы должны были жить. Это были деревянные домики, в амазонском стиле приподнятые на сваях. Внутри была тахта с матрасом, стол. Белья не было. Все было покрыто слоем какого-то мусора. Сверху и с боков домики были забраны довольно грязной сеткой, с какими-то разводами и кусками мышиного дерьма.
Выглядело это очень грустно. Мы кинули рюкзаки и пошли дальше осматривать территорию. В этот момент я помню свою эмоцию, я думал что-то вроде “какого хрена мы приехали сюда, надо было ехать в лодж за 150$ в сутки”. Действительно была такая опция, но тут даже не в деньгах было дело, скорее хотелось реально аутентичного шамана. А наш шаман был действительно знаменитостью, одним из самых знаменитых “маестро” из племени шипибо-конибо.
Но в тот момент, глядя на убогие условиях, было прямо тяжко. Хотелось уехать прямо сразу. В такие моменты главное себя правильно настроить, адаптироваться к реальности.
Впрочем, скоро нам повесили гамаки, а также принесли белье и противомоскитную сетку. Таким образом, стало слегка поуютнее, и настроение слегка улучшилось.
Мы зашли в “столовую”, познакомились с девушкой, которая нас сюда “отправила” и ее друзьями. Они выглядели как-то очень загруженно, и общение получилось очень односложным. Я как раз в этот момент подумал, что все, кого я встречал и кто связан с аяваской, выглядят очень специфично, довольно странные и замкнутые. Возможно это особенность растения, ну либо именно такие люди и идут в первую очередь в этот опыт.
Позже ребята пояснили, что проходят “диету” , а там важно ограничивать общение, ну то есть что-то вроде випассаны, но только еще с определенным растением в рационе.
Нам сказали, что церемония была вчера, и поэтому следующая будет только завтра. Ну ок, подумал я, — как раз будет время отдохнуть и присмотреться к деревне. Наши домики стояли немного на отшибе, ближе к речке. Мы пошли прогуляться, тем более нам надо было купить себе полотенца (их не выдавали).
Сама деревня Паоян выглядела как одна широкая длинная улица, идущая с запада на восток. Справа и слева стояли деревянные сколоченные из досок домики на сваях. Посередине довольно широкая дорога, золотистая из-за пыли и закатного солнца. Я вдруг понял, что именно мне напоминает деревня шипибо — это был в точности городок из вестернов, фильмов про Дикий Запад.
Такие же клубы пыли, закатное солнце, деревянные домики. Вместо ковбоев были индейцы, а вместо лошадей — повозки мотокаров. Центр деревни — футбольное поле, где подростки играли в футбола, а жители деревни стояли и смотрели. Насколько я понял, у индейцев это главное развлечение. Еще одно развлечение мы оценили чуть позже. По какое-то неочевидной причине индейцы тусят и слушают громкую, очень специфическую музыку всю ночь. Это тоже, как мы поняли, что то вроде национального развлечения. Периодически музыка перемежается какими-то конкурсами и розыгрышами с тамадой, а мощные колонки разносят это на довольно приличные расстояния. Вместе с звуком постоянно работающего генератора это создает уникальный звуковой фон деревни местного народа.
Индейцы с вежливым интересом поглядывали на нас, когда мы проходили мимо. В целом отношение было дружелюбное, все старались искренне объяснить что-то, если их спрашиваешь, но — на испанском, что не очень помогало.
Кое-как мы нашли основные точки — это магазин, и — тадаммм — интернет кафе. В деревне все работает по очереди. Например, мобильный телефон ловит связь только утром и днем. Ночью связь пропадает. Конечно, никакого мобильного интернета нет, но зато интернет есть в интернет кафе (я так и не понимаю, как). Электричества в домиках, в свою очередь, днем нет, но оно появляется вечером, после захода солнца. Так что в целом жить можно, если знаешь в какой момент что делать.
Мы вернулись в домики, очень хотелось спать. Я едва дотянул до девяти и провалился в сон. Ночью меня спасала москитная сетка, под которой чувствуешь хоть какую-то защищенность. По балкам хижины бегали крысы, какие-то животные в темноте издавали громкие звуки. Пищащим ультразвуком ощупывали пространство летучие мыши. Джунгли вокруг домика жили своей жизнью. Ночью я только один раз встал сходить по нужде с балкона, — туалета в домике не было и это был единственный путь.
Следующий день был очень длинным. Это была наверное самый длинный день за последние несколько месяцев. Делать было решительно нечего, несмотря на то, что с утра я постарался максимально растянуть время, которое уделяю на утренние ритуалы. После скудного завтрака, мы решили сходить в деревню, к единственному месту, где можно было выйти в интернет. Интересно, что уже в районе десяти часов было довольно жарко. Солнце пекло жесточайше. В Амазонии не так влажно, как на Бали, жара более “сухая”. Но в этот день было тяжеловато — мы вернулись в свои домики, и единственное, что оставалось, это тусить в гамаках и читать книгу, заведомо скачанную на телефон.
День тянулся так долго, что примерно часам к трех дня мы решили, что одной церемонии будет достаточно. Больше мы здесь не протянем. Условия были откровенно так себе и было ощущение некой заброшенности: очевидно что здесь всем плевать на нас, и это было неприятно, хотя и расчитывать изначально на что-то большее мы явно не могли. Перспектива остаться надолго выглядела довольно печальной, и хотелось создать какую-то определенность.
Ближе к вечеру, когда солнце стало садиться и жара спадать, мы сходили купили обратные билеты на следующее утро. Возможно, это был момент слабости, и это делать не стоило, но теперь мы уже не узнаем, как сложились бы обстоятельства в случае, если бы мы остались. Честно скажу, после того, как я понял, что это последний день в Паояне, настроение мое существенно улучшилось. Оставалось только дождаться церемонии, старт которой был назначен на девять вечера.
До вечера успели еще сходить к реке. Река Укаяли, как я уже говорил, одна из двух больших рек, которые сливаясь образуют Амазонку чуть дальше в сторону Икитоса. Полноводность всех рек в Перу зависит от сезона. Перепад высокий-низкий сезон составляет до 8 метров. Соотвественно, в полноводный сезон река очень сильно расширяется и заливает все вокруг. В сухой сезон вокруг реки образуется ореол из сухой глины и грязи. Когда находишься вдали от цивилизации, в джунглях, это совершенно особенное ощущение: гармонии, какого-то тихого счастья. Одним словом, чувствуешь наполненность. Я ловил это ощущение всегда в местах, где очень богатая и нетронутая экосистема: на Бали, на Суматре, и вот теперь в Амазонии. Когда ловишь это особенное чувство, становится непонятно, зачем люди живут в городах. Там действительно сложно, чуть ли не невозможно, быть счастливым и наполненным. Глупый выбор, как и много из того, что делает человечество. Уничтожать огромные деревья, которые позволяют жить под ними огромному количество животных и растений, которые сохраняют почву от эррозии… и в том же время тратить огромные деньги и ресурсы, чтобы полететь на Марс, где нет ничего. Это ли не бесконечная глупость человечества?
Потихоньку, время церемонии приближалось. Мы взяли одеяло и подушку и потихоньку переместились в молоку. МолОка — это название строения, в котором проводятся шаманские церемонии. Постройка в форме круга, в центре размещается шаман, остальные по периметру на тонких матрасах.
С нами участвововало еще пять человек. Двое “старожилов”, по виду весьма опытных. Двое гостей девушки Лены, которых она привезла с собой, ну и иностранец, который провалился в грязь — он тоже был тут.
Парень-старожил подошел к нам, предупредил, что он будет разливать аяваску, и если нужна будет добавка, то скажите. Он пояснил, что многие тут в основном проходят “диеты” и аяваска идет как дополнение, поэтому дозы может не хватить. В целом он выглядел и звучал убедительно и адекватно.
Дальше к нам подошла девушка из “гостей”, и сказала очень эмоциональную речь, краткий смысл который заключался в том, чтобы мы не стеснялись бегать в туалет, или использовать тазик, стоящий рядом, если будет тошнить — это в целом ок. Она сказала, что шаман невероятный, доверьтесь ему, он будет вести и все пройдет хорошо. Несколько раз она повторила “благодарите, благодарите шамана”. Это было очень приятно, и внушало позитив перед церемонией.
Я еще раз повторил в уме свои запросы, на которые хотел получить ответ и постарался сформировать соответствующее намерение. В полутьме в помещение зашел старый шаман. Про него стоит написать отдельно. Я знаю то, что ему восьмой десяток лет, зовут его Гильберто Мауа, и он один из самых уважаемых шаманов племени шипибо. Он один из пяти братьев знаменитой семьи Мауа, которые были посвящены в традиции “курандеро” и единственный, который еще жив. Свою первую “диету” Гильбетро начал в 11 лет. У него большая семья и ученики зовут его уважительно “Papa”. Папа Гильберто.
Мы пару раз видели его и до этого, но вне церемонии он выглядел обычным пожилым индейцем. Никакой магии, просто глава большой семьи, делающий свои деревенские дела.
Папа зашел с фонариком, посветил на всех, уточнил, что это мы те самые ребята, которые уезжают на следующее утро. С этого момента магия церемонии началась.
Папа Гильберто опустился на матрас в центре и закурил самокрутку. Надо сказать, что дым от нее был не противен, как от сигареты, — думаю это был какой-то специальный табак. Более опытные товарищи тоже закурили. Какое-то время Папа курил в тишине, видимо наполняя пространство священным дымом, который отпугивает плохих духов. Потом он взял пластиковую бутылку с аяваской, поднес ее ко рту и стал дуть в нее с таким специфическим звуком угасающей тональности: “Фух… фух.. фух.” Почти мелодия. После этого поднялся помощник и стал подходить ко всем по очереди, наливать аяваску. Все пили из одной и той же рюмки. Мне и товарищу Александру он налил примерно одинаково, по две трети рюмки.
Мне было интересно понять, какова она, аяваска на вкус. Вкус оказался очень многогранным: терпкий, слегка кисловатый, с каким-то винным оттенком. Интересно, это всегда такой вкус, — или возможно медицина просто забродила, — подумал я.
Я не стал запивать водой, как то полоскать рот. Тем более закуривать.
Дальше, после того как все выпили, Папа Гильберто задул свечу и воцарилась полная тишина и темнота.
Так продолжался примерно час. Я лежал в каком-то пограничном состоянии между сном и явью. В какой-то момент меня начало слегка злить то, что ничего не происходит. Хотелось спать. Я не могу выкинуть из головы мысль, что мы завтра уезжаем, и поэтому лучше бы лечь спать пораньше.
Но ничего не происходило. Впрочем, я начал чувствовать свой желудок. Аяваска ему, похоже, не нравилась. Внутри начались какие-то бурчания, ворчания, и это было не очень комфортно. В какой-то момент я заметил, что товарищ Александр рядом издает какие-то звуки, и спросил, как у него дела. Он ответил, что чувствует эффект, и это очень круто, есть “визуалы”.
В этот моменте я несколько расстроился, что у меня ничего нет, и начал даже всерьез думать, а не попросить ли добавки. Но после некоторых размышлений, я решил что этого делать не стоит. Во-первых доза была одинаковая, во вторых вставать рано, опять же. Я немного поворочался, принимая разные позы, и в какой-то момент вообще принял решение, что пофиг на все, раз ничего нет, буду спать.
Перевернулся на правый бок и постарался заснуть.
Не знаю, сколько прошло прошло времени, — не уверен что мне удалось заснуть. Скорее я просто лежал и видел перед глазами какие-то конструкции, которые сменяли друг друга как в калейдоскопе.
Неожиданно шаман запел.
Песня сразу ниточкой, которая в темноте начала вести мой мозг. Визуальные конструкции необъяснимым образом стали подстраиваться и синхронизироваться с звуками песни. Песня была красивая, голос Папы Гильберто звучал неожиданно свежо и сильно.
Да, наверное можно сказать, что это было красиво.
Я вдруг осознал, что мне нужно срочно сходить в туалет. Немного неуклюже я пробрался к выходу, и добрался до туалета. Там за мной пристально пронаблюдали несколько огромных тараканов с шевелящимися усами. И именно там я понял, что все же нахожусь в измененном состоянии сознания: я был неествественно бодр, пол и стены туалеты как-будто бы были покрыты какой-то блестящей текстурой, и при расфокусировке глаз вся картинка приобретала какой-то фантастический ракурс. Стараясь не выпускать из поля зрения ближайшего огромного таракана — я слышал, что они летают: вдруг ему пришла бы голову идея спикировать на меня и укусить? — я доделал свои дела и вернулся в молоку, лег и прислушался к своим чувствам.
Стало получше. Конструкции все так же формировались из мыслей и слов песни шамана и прокручивались у меня перед глазами, но не было никаких существенных визуалов. Я разглядывал молоку — и это было таинственное и магическое место. Через сетку по периметру были видны джунгли и звездное небо. В какой-то момент очень яркая луна опустилась ниже и стала светить прямо внутрь. Я лежал и разглядывал все это, и сама атмосфера была насколько необычна, что в другое время я бы ей наслаждался. Но, меня не отпускало какое-то чувство дискомфорта. Возможно это было повышенное давление, возможно желудок, но что то в моем организме физически провоцировало дискомфорт. Он заставлял вертеться, пытаться найти удобную позу, нервничать.
Папа Гильберто продолжал петь. В какой-то момент парень старожил подошел и стал всем по очереди делать довольно странную манипуляцию. Он набирал в рот как будто какой-то жидкости, садился и обдувал человека напротив с шумным выдохом: “фух” … “фууууххх”. Перед тем как сделать эту процедуру мне, он спросил, все ли ок. Я ответил, что да. В конце он собрал мне руки лодочкой и налил этой жидкости. Она пахла резко, как какой-то парфюм, но в целом довольно приятно. Уже после церемонии, я прочитал, что это был ритуал очищения. Вообще на первой церемонии обычно чистится аура человека.
Я лег обратно на матрас, отметив, что вроде бы ничего необычного со мной не происходит. Посмотрел на часы — было около часа. С учетом, что нам в пять утра надо было уже быть собранными и ждать в районе столовой, я опять занервничал, что не выспимся. Мы с Александром обменялись несколькими фразами. Он сказал, что эффект заканчивается и можно идти спать.
В какой-то момент я подумал, что лучше дождаться конца церемонии, но мысли про раннее вставание не давали покоя, и я решил, что надо собираться, — мы вряд ли пропустим что-то еще. Как я выяснил потом, мы скорее всего пропустили индивидуальную работу маэстро с нами, но — значит так было надо. На тот момент нас никто не остановил, информации о том, как заканчивается церемония, у нас не было. Поэтому мы тихо взяли подушки и аккуратно вышли из молоки.
Джунгли вокруг деревни ночью были совершенно прекрасны. Огромное, расстилающееся ковром звезд небо было еще прекраснее. Я смотрел и не мог оторваться. Я впервые хорошо видел млечный путь, какие то созвездия. Это был фантастический, уникальный момент, который я запомнил надолго. Медицина все еще действовала, меня немного пошатывало, была какая-то неестественная бодрость и необычная раскоординация движений. Я дошел до домика, и выпил воды из бутылки — во вру было сухо и очень хотелось пить.
Разделся, лег спать. Как выяснилось, это было зря. Через минут десять меня стало мутить. Я подошел к краю платформы, на которой стоял домик, и меня вырвало. После этого сразу стало легче. Я лег спать по второму разу. Но не тут то было. Эффекты все еще продолжались — перед глазами крутились какие-то конструкции, мозг оставался ясным, никак не удавалось расслабиться. Учитывая, что спать оставалось всего несколько часов, это дико раздражало, но я ничего не мог сделать. Вдобавок какие-то крысы и мыши, начали совершенно откровенно скребстись где-то совсем рядом. Я лежал под москитной сеткой, без линз, и ничего не видел — да и в общем-то не хотел видеть. Но звуки становились все явнее и громче. В какой-то момент мне показалось, что крысы разбирают мой рюкзак, — там была шоколадка. Я попытался уловить направление звука, и пришел к выводу, что скорее всего это не так. Звуки доносились из закрытого на замок шкафчика. Возможно там что-то вкусное закрыли на ключ, и теперь крысы каждую ночь это поедают. В любом случае шкаф был закрыт, и я ничего не мог сделать.
Не знаю, сколько времени я так пролежал, но в какой-то момент все же уснул.
Проснулся я от того, что товарищ Александр (он был через стенку), спрашивал во сколько нам надо вставать. Было 4.45 — нужно было срочно собираться. В режиме зомби мы быстро собрались, в 5.00 уже ждали в районе столовой. Была практически полная темнота, только луна освещала деревню. Забрали нас только в 5.30, когда мы уже чуть сами не пошли к лодке, думая что про нас забыли. Но нет, — о счастье — спасительный мотокар приехал, мы погрузились и поехали. Удивительно, но в пять утра в центре деревни зачем то собралась толпа людей, кто-то говорил в микрофон, все стояли слушали. Это было очень странное сборище, я так и не понял, зачем там все собрались.
Через пять минут мы были у реки, где уже стояла группа индейцев с тюками, ожидая утреннюю лодку. Занимался рассвет. На реке было невероятно хорошо — прохладно, очень красиво. Была в этом какая-то удивительно чистота и свежесть.
И тут я обратил внимание, что чувствую себя очень хорошо. У меня нет последствий недосыпа, которые свойственны, когда спишь всего пару часов. Состояние было отличным, свежим и полным сил. У Александра было тоже самое. Подошла лодка, мы попрощались с провожатым и загрузились внутрь. Рассветало…
Четыре часа обратного пути прошли легко и без эксцессов. Мы обменивались впечатлениями: Алекс был на большом подъеме. Оказывается он около сорока минут ощущал невероятную любовь во всем теле и особенно в сердце. Его трип оказался намного лучше и эмоциональнее, чем мой. Удивительно, насколько разные реакции были, хотя мы выпили одно и то же количество. Очевидно, что трип очень сильно зависит от внутреннего состояния и личностных характеристик. Я бы не сказал, что у меня был бэд-трип, — в целом было окей. Но и приятным я бы этот состояние тоже не назвал. Вот состояние после было мне однозначно приятно.
Я как будто бы стряхнул какую-то пелену восприятия, которая мешала мне наслаждаться жизнью, воспринимать ее ярко и остро. Аяваска дала свежесть и бодрость, какую-то новую энергию. В тот день я так и не ложился спать, и абсолютно нормально себя чувствовал. Был прилив энергии, которым хотелось делиться. Это было настолько хорошее и мощное послевкусие, и оно настолько отличалось от других опытов употребления психоделиков, что полностью изменило мое отношение к опыту.
Через день, когда мы уже улетели в другой город, у меня запустилась мощная чистка организма: симптомы жесточайшего отравления, с диареей — пару дней было полной ощущение, что желудок просто остановился. Честно скажу, так плохо мне давно не было. В моменте это подпортило ощущения пост-церемонии, и я понял, что к следующей я буду долго готовиться, и взвешивать. Были мысли, что аяваска была какой-то скисшей или забродившей, но у товарища Александра было все ок с животом, так что — это видимо была моя персональная реакция. Неприятно, но из песни слов не выкинешь.
Что касается конкретных ответов на несколько вопросов, которые я сформулировал до сеанса, то ответов мне на них не пришло, — ни в процессе, ни после. Видимо, работает это как-то по другому, по-крайней мере в моем случае. А возможно надо было остаться и сделать еще пару сессий, как это обычно делают, серией. Но, произошло так как произошло, и думаю это было максимально правильно.
Что же в сухом остатке? Удивительно, но послевкусие от трипа у меня оказалось намного лучше, чем сам трип. Да, у меня не было каких-то ярких переживаний и инсайтов, но и не было негатива, — а ведь многие рассказывают, что они пережили ад, момент смерти или что-то очень пугающее.
Через пару дней осталось послевкусие: ощущение какой-то магии, чего-то совершенно особенного, что произошло. Как только мы вернулись в цивилизацию, я засел в гугле и углубился в прочтение всего, что связано с церемониями и маэстро. После анализа всего этого материала и рефлексии на собственный опыт, картинка вырисовалась следующая:
Традиция аяваски — это действительно мощный целительский опыт, в котором шаман сначала чистит твою ауру, и потом начинает работать сама аяваска, вскрывая переживания и блоки из прошлого, и буквально перепрограммируя мозг, убирая застои энергии, какие-то негативные старые реакции. Все это дает мощный психотерапевтический эффект, не зря ее называются “медициной джунглей”, и уже научно доказано используют для лечения пост-травматических расстройств. Совершенно случайно мы натолкнулись на одного из самых лучших и аутентичных шаманов — Папу Гильберто. Возможно, мы не взяли по максимуму, но получили интересный входящий опыт, который обязательно стоит повторить, и желательно в более комфортных условиях.
Церемонии, диеты, шаманы и Амазонка — это очень особенная штука. Перу непростая страна: путешествовать тут или просто находиться — не самый приятный опыт. Очень много неудобств — от тотального незнания английского, до крайне плохой организации и самоорганизации перуанцев. Но для меня этот опыт оказался очень полезным, — я почувствовал, как стал сильнее. И осталось желание повторить, вернуться обратно, и сделать это в более продолжительном варианте.
Как сказал мой друг: Бали — это мама, а Перу - это папа. Строгий, но с ним формируется характер через преодоление трудностей. С папой всегда непросто, но зато двигаешься вперед и растешь. И я понял, что это так: Перу — он как старый шаман маэстро Папа Гильберто. На поверхности дня он как будто-бы обычный пожилой индеец. Но вот наступает ночь, в воздухе пахнет магией. Начинают звучать икарос и через них весь его опыт и знания маэстро освещают тебе путь в неведомое, защищают тебя от злых духов.
Спасибо тебе, Папа Перу.
15 июля 2022 года, Лима, Перу — Сан Хосе, Коста Рика
